Почему сделанные в России танки за рубежом воспринимают с энтузиазмом, а отечественное медицинское оборудование — нет, как надо изменять законодательство в области авторского права и почему госкорпорации в России плохо относятся к молодым предпринимателям, рассказали в своих выступлениях основатели успешных отечественных стартапов.
На международный рынок как в космос
Михаил Крундышев, сооснователь компании ЭкзоАтлет, занимающейся разработкой медицинских экзоскелетов для реабилитации после травм и повреждений позвоночника.
«Наверное, главная мысль в том, что нет ничего абсолютно хорошего или плохого и не надо ждать чудес. Институты развития такие, какие есть. У них есть и плюсы, и минусы. Надо воспринимать их как инструмент, которым надо пользоваться.
[Для нас] все началось три года назад на Startup Village 2014 года, который мы выиграли. Если честно, мы тогда достаточно скептически смотрели на Сколково как на институт развития, но тем не менее нас уговорили прийти сюда, и это перевернуло многое, если не все. Дальше был «Generation S» — вторая волна продвижения нашего проекта, у нас ничего и не было, кроме первого прототипа, который мы всем активно показывали. Кто-то верил, кто-то не верил — я понимаю, что и у институтов развития был примерно такой же скепсис к нам, как и у нас по отношению к институтам развития. Но прошло какое-то время, мы стали резидентами Сколково, мы получили отличную поддержку, налоговые и прочие преференции. Другое дело, что в тот момент не было денег, чтобы, собственно, этим пользоваться, и вот тут в нашей жизни появилась РВК (Российская венчурная компания, — прим. Indicator.Ru).
РВК нам тоже очень здорово помогла, потому что технологическим стартапам в России денег привлечь от настоящего коммерческого инвестора практически невозможно. Они слушают, говорят «да, окей», но при этом добавляют, что «мы лучше инвестируем в очередной IT-стартап», и ровно так и делают. Однако в РВК есть такой волшебный Биофонд, который создан как инструмент поддержки таких, как мы, технологических стартапов с медицинским уклоном. Мы прошли этот путь, такие круги ада и получили грант Сколково. Мне постоянно говорят о том, что это можно сделать за три-четыре месяца, у нас на это ушло девять, наверное, мы какие-то неспособные.
Помогают институты развития или не помогают? Я для себя отвечаю так: если бы не было институтов развития, то технологические стартапы, и наш в частности, в России сделать было бы практически невозможно. Дело все в том, что сделать что-то по-настоящему серьезное — значит преодолеть множество технологических препон, там безумная регуляторика, сертификация, причем и в России. Мы прошли этот путь и столкнулись с тем, что, наверное, не имеем такого полного представления о том, как на самом деле это происходит за границей. Сертификация либо десертификация для медицинской техники за пределами РФ — это безумно сложный, зарегулированный процесс, по сравнению с которым сертификация в России — это, в общем, детский лепет. Глава Росздравнадзора говорил, что мы стремимся к тому, чтобы такие же жесткие стандарты с 2018 года ввести и в России. Я, правда, в тот момент поиронизировал про себя, что тогда, наверное, вообще российские компании не смогут пройти российскую сертификацию.
Сейчас мы находимся в той точке, когда мы здесь все прошли и надо выходить за рубеж. Мы подумали, куда надо выходить: Азия, Европа, Америка? Наверное, Азия — самый лучший вариант, как это ни странно. Потому что американский и европейский рынки не менее сильно зарегулированы, но при этом там самая безумная конкуренция. А Азия — это полтора миллиарда человек платежеспособного населения. Та же самая Корея по уровню экономического развития не хуже Германии. И мы здесь столкнулись с такой интересной штукой.
На иностранном рынке абсолютно нормально воспринимают инновации из России. Но нет у них доверия к «Made in Russia». Поэтому, наверное, и над этим надо работать так же, как над имиджем государства.
Я много слышал про то, что надо сделать, чтобы наши инновации строем выходили на иностранные рынки. Мне кажется, что главное — поддержка институтами развития всего того, что связано с нашим, местным рынком, чтобы стартапы получали деньги, преодолевали эту «долину смерти», им создавали инструменты, предпосылки и трамплин для выхода на международный рынок. Но дальше, как в космос, каждый сам для себя будет решать».
Отношения госкорпораций к стартапам — проблема менталитета
Илья Сачков — основатель и совладелец компании Group-IB, которая специализируется на информационной безопасности, предотвращении и расследовании хакерских атак, хищений и мошенничества.
«Российский рынок для нас, конечно, важный, интересный, но все-таки российский рынок информационный безопасности — это 3% от мирового. 80% от российского рынка — это большие государственные проекты, куда юные компании не совсем пускают. Поэтому для нас позиция очень простая: если нас нет за рубежом, то мы в стратегии мертвы, поэтому мы туда упорно идем.
Какие есть проблемы? Главная проблема в том, что сейчас идет не борьба технологий, а борьба на международном рынке, борьба бюджета.
Вторая проблема — защита интеллектуальной собственности. У нас нет в России понятия non-compete (соглашение о неконкуренции — договор, по которому работник соглашается не заниматься деятельностью, которая конкурирует с нанимателем, — прим. Indicator.Ru). Мой сотрудник, зная какой-то патент, может перейти на работу, например, в Сбербанк, получив предложение с втрое большей зарплатой, и начать там разрабатывать схожую технологию. И я никаким образом не буду защищен. Я считаю, что в России пора вводить non-compete и гораздо жестче защищать интеллектуальную собственность.
И третья проблема, с которой мы сталкиваемся, — это в принципе отношения госкорпораций к стартапам. Когда стартап приходит в большую госкорпорацию либо в крупный банк, рассказывает классную идею, то встреча заканчивается, а потом там остаются представители госкорпораций, и один человек говорит: «Идея хорошая, а почему мы не можем сделать это сами?». Отношение к российским молодым предпринимателям на уровне госкорпораций по-прежнему крайне плохое, это проблема менталитета, и она очень серьезная».
Взято тут
